Вы думаете, это бредит малярия ...

Вы думаете, это бредит малярия?
   
Это было,
было в Одессе.

«Приду в четыре»,— сказала Мария.

Восемь.
Девять.
Десять.

Вот и вёчер
в полную жуть
ушел от окон,
хмурый,
декабрый.

В дряхлую спину хохочут и ржут
канделябры.

Меня сейчас узнать не могли бы:
жилистая  громадина
стонет,
корчится.
Что может хотеться этакой глыбе?
А глыбе многое хочется!

Ведь для себя не важно
и то, что бронзовый,
и то, что сердце — холодной железкою.
Ночью хочется звон свой
спрятать в мягкое,
в женское.

И вот,
громадный,
горблюсь в окне,
плавлю лбом стекло окошечное.
Будет любовь или нет?
Какая —
большая или крошечная?
Откуда большая у тела такого:
должно быть, маленький,
смирный любеночек.
Она шарахается автомобильных гудков.
Любит звоночки коночек.

Еще и еще,
уткнувшись дождю
лицом в его лицо рябое,
жду,
обрызганный громом городского прибоя.

Полночь, с ножом мечась,
догнала,
зарезала,—
вон его!

Упал двенадцатый час,
как с плахи голова казненного.

В стеклах дождинки серые
свылись,
гримасу громадили,
как будто воют химеры
Собора Парижской Богоматери.
Проклятая!
Что же, и этого не хватит?
Скоро криком издерется рот.

Слышу:
тихо,
как больной с кровати,
спрыгнул нерв.
И вот,—
сначала прошелся
едва-едва,
потом забегал,
взволнованный,
четкий.
Теперь и- он и новые два
мечутся отчаянной чечеткой.

Рухнула штукатурка в нижнем этаже.

Нервы —
большие,
маленькие, —
многие! —
скачут бешеные,
и уже
у нервов подкашиваются ноги!

А ночь по комнате тинится и тинится,—
из тины не вытянуться отяжелевшему глазу.
Двери вдруг заляскали,
будто у гостиницы
не попадает зуб на зуб.
Вошла ты,
резкая,  как   «нате!»,
муча перчатки замш,
сказала:
«Знаете —
я выхожу замуж».

Что ж, выходите.
Ничего. 
Покреплюсь.
Видите — спокоен как!
Как пульс
покойника.

Помните?
Вы  говорили:
«Джек Лондон,
деньги,
любовь,
страсть»,—
а я одно видел:
вы — Джиоконда,
которую надо украсть!

И украли.

Опять влюбленный выйду в игры,
огнем озаряя бровей загиб.
Что же!
И в доме, который выгорел,
иногда живут бездомные бродяги!
Дразните?
«Меньше, чем у нищего копеек,
у вас изумрудов безумий».
Помните!
Погибла Помпея,
когда раздразнили Везувий!

Эй!
Господа!
Любители
святотатств,
преступлений,
боен,—
а самое страшное
видели —
лицо мое,
когда
я
абсолютно  спокоен?

И чувствую —
«я»
для меня мало.
Кто-то из меня вырывается упрямо.
Allo!
Кто говорит?
Мама?
Мама!
Ваш сын прекрасно болен!
Мама!
У него пожар сердца.
Скажите сестрам, Люде и Оле,—
ему уже некуда деться.
Каждое  слово,
даже  шутка,
которые изрыгает обгорающим ртом он,
выбрасывается, как голая проститутка
из горящего публичного дома.

Люди  нюхают —
запахло жареным!
Нагнали  каких-то.
Блестящие!
В касках!
Нельзя сапожища!
Скажите пожарным:
на сердце горящее лезут в ласках.
Я сам.
Глаза наслезненные бочками выкажу.
Дайте о ребра опереться.
Выскочу! Выскочу! Выскочу! Выскочу!
Рухнули.
Ей выскочишь из сердца!

На лице обгорающем
из трещины губ
обугленный поцелуишко броситься вырос.

Мама!
Петь не могу.
У- церковки сердца занимается клирос!
Обгорелые фигурки слов и чисел
из черепа,
как дети из горящего здания.
Так страх
схватиться за небо
высил
горящие руки «Лузитании».
Трясущимся людям
в квартирное тихо
стоглазое зарево рвется с пристани.
Крик последний,—
ты хоть
о том, что горю, в столетия выстони!

Владимир Маяковский

А помнишь… вишневое кофе…

Как сакуры нежной квартал

Кружил в поцелуе наш профиль

И сонного тела овал?..

А помнишь… сердечная нега

Ажурно-медовым глотком

Достигла смущенного брега?

И нас напоила вином…

А помнишь… нетронутых пальцев

Скользила немая печаль?..

В терновом созвездии счастья

В мольбе оживала спираль…

А помнишь… забытое эхо

Ловило зари этажи,

Осколочных праздников веха

Гоняла руин миражи.

Все то, что весь мир забывает,

Два сердца хранят в глубине…

Ты скоро как облако страсти

Молитвой утонешь… во мне…

Белоснежка зимнего квартала
Созерцает юные снежинки,
И они садятся на реснички,
И доверчиво растают в жемчуг капель…

Белоснежка возвращается с работы
С легким сердцем и усталыми глазами,
И с влюбленно-розовой улыбкой,
Словно в чувствах навсегда весна…

Белоснежка знает – все оттает,
Побегут с журчаньем ручеечки,
Солнышко прогреет влажный воздух,
Март разнежит, будет хорошо…

Белоснежка на ходу мечтает…
Впереди – ледовая дорожка;
Оттолкнется ножкой озорною
И прокатится со смехом заливным…

Нашла тут

http://www.sunhome.ru/people/Unreal/poetry/1550

Ваш результат:

На Новый Год я могу выпить 148 грамм напитка крепостью 40 градусов

http://mynewyear.in
 

ТЕСТ - узнай сколько ты сможешь выпить на Новый Год!
 

Пусть год прошедший белой птицей

Ворвется в новый век страницы,

Пусть принесет нам утешенье,

Счастливых детских глаз свеченье.

Пусть сон-мечта манящим взором

Летит под ледяным покровом,

Преграды все крылом сметая,

Обиды прошлых дней прощая.

Пусть радость в сердце не проходит

И берег щедрости возводит

Над почерневшими домами.

Пусть нас спасет любовь словами.

Пусть Новый год меняет роли,

Сжигает проклятые доли!
И, в сердце свет рождая млечный,

Пусть странник путь найдет извечный.

Пусть чище станет мир, добрее,

И кризис временный истлеет!
Пусть расцветет улыбка веры

В могучем храме душ без меры!

Закаляется земля холодным сном,

Ромовым коктейлем  греет даль,

Перекрестков темная вуаль

Забавляется заблудшим огоньком.

У окраины рассыпан жемчуг слов,

Кто-то обронил мою печаль.

Простодушна сотканная шаль…

Размышления как-будто перезвон…

Вместо казни обертон прошедших лет

Полозом гранитным смоет плен.

Очертанья каменных колен

Превращаются в эпический рассвет…

Ты спишь, укутавшись в ярко-гранатовый плед, ровно и меланхолично дегустируешь прохладные ночи без меня…

Лазурит полнолуния высвечивает лепесток светлого инея на теплом дыхании твоих мыслей…

Фламинговый рассвет поджидает твою тень у торопливых волн прибоя…

Ласточки дарят свежие ноты печальных дорог, закрывая белоснежными крыльями сочный плен тоски…

Ты спишь…

 Я проникаю в твой сон перламутровым ожерельем касаний, теплом невесомых капель дрожащей на ветру лилии,

Серпантином оставленных разлук…

Необратимые мотивы гнетущей грусти собираются в лабиринтах ностальгических троп твоей памяти…

Лейтмотивы терзания растают под моими золотистыми следами любви…

Ты спишь...

А я твой сон...

Приди в мой сон также

Безмолвно... Плеядно... Волнующе...