запах дождя... воскрешает в памяти самые счастливые и редкостные моменты...
обтекая душу скользящими жемчужными слезами истерзанного злака...
нагоняя смущенный румянец открытых тобою изведанных ланит...
заживляя ненужную испепеляющую тоску нехоженых тропинок...
а помнишь как мы стояли.. обнявшись... без зонта... грустно... влекомо... невесомо...?
как островок августовского полу-утреннего рассвета кружился над городскими темными крышами...?
блюзовыми ритмами соединялось два промокших силуэта...
и не было слышно вскрывающих вены отголосков шантажа...
асфальтовых следов редких прохожих...
луж... ветра... непогоды...
только капли дождя...
утренний соблазн таит в себе неограниченные затаившиеся желания...
проснуться, в неге купаясь, прищурившись от выглядывающего луча солнца сквозь шторы...
утонуть спелым кружевом неслышных скитаний, превращая твои сады в непрерывно-сияющее цветение...
манящим эхом алеющих губ благословить начало нового дня и твое сладкое забвение...
фейерверком стать... теплым шепотом и не угасающим ручьем вселенской радости...
без поворота проникать ленточными узорами в суть переливов щемящего грудь стука сердец...
украшать своими ростками твои поднебесные неуловимые, но близкие и родные дали...
откровенным мостом опрокинуться на твои песчаные, золотыми фресками разрисованные смолистые берега...
чтобы начало дня отображалось в памяти феерическими вспышками несмолкающих стонов и нежных улыбок...
утренний соблазн...
я буду тихонько и безропотно молчать в ожидании чуда...
или петь тебе серенады ночными прогулками по звездным рекам...
бесконечной лаской внедряться в лепестковую высь заоконных миров...
где рождается мысль как полет звонкой ласточки...
и море касается ошеломляющими изгибами изумрудных волн...
и небосвод открывает широту бирюзовых таинственных просторов...
и солнце согревает россыпью лучинок на грани израненного горизонта...
я буду заботливо... ароматными глотками мятного чая...
успокаивать твое сердцебиение...
обвивать шею воздушным поцелуем...
тонуть в твоих серо-голубых ясных глазах...
шуршать окрепшим колоском в твоих ладонях...
я... буду...
собираю клочки чьих-то навязанных домыслов...
анализируя вросшие постулаты чужой воли...
рассматривая чертежи зигзагообразных линий течения против ветра...
рассекая моросящим дождем закисшие субстанции совести...
медленно схожу с ума под давлением бушующего пульса трений...
и где же тот луч спасения, поднимающий из ловушки необдуманных шагов?..
куда пропала яркая черта отрекламированного портфолио?...
где я нахожусь в миг отчаяния и нелепых толчков судьбы?..
неужели так и останется пылиться на антресолях...
мой съежившийся от словесных перепалок мозг?..
как же неправильно называться солнцем во мраке...
беспокоясь мысленно о ком-то другом...
мне то сложно... то смешно... то страшно...
вижу отчетливо выход... но стою на месте...
прилипшая и приросшая к однобокому фону...
каприз состоит в том... что я хочу быть с тобой...
Когда вы стоите на моем пути,
Такая живая, такая красивая,
Но такая измученная,
Говорите все о печальном,
Думаете о смерти,
Никого не любите
И презираете свою красоту —
Что же? Разве я обижу вас?
О, нет! Ведь я не насильник,
Не обманщик и не гордец,
Хотя много знаю,
Слишком много думаю с детства
И слишком занят собой.
Ведь я — сочинитель,
Человек, называющий все по имени,
Отнимающий аромат у живого цветка.
Сколько ни говорите о печальном,
Сколько ни размышляйте о концах и началах,
Все же, я смею думать,
Что вам только пятнадцать лет.
И потому я хотел бы,
Чтобы вы влюбились в простого человека,
Который любит землю и небо
Больше, чем рифмованные и нерифмованные
Речи о земле и о небе.
Право, я буду рад за вас,
Так как — только влюбленный
Имеет право на звание человека.
пройдусь по теплым переулкам лета...
в отсутствии тебя...
в присутствии грусти...
в окружении шума машин...
нежно улыбаясь небу...
сама в себе...
замкнута...
скучаю...
ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ, СЛИШКОМ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ
КНИГА ДЛЯ СВОБОДНЫХ УМОВ
Censor vitae.
"Смена любви и ненависти определяет на долгое время внутреннее состояние человека, который хочет стать свободным в своем суждении о жизни; он ничего не забывает и все засчитывает вещам – хорошее и дурное. Под конец, когда вся душа его исписана опытом, он не будет презирать и ненавидеть бытие, но не будет и любить его, а будет возвышаться над ним, созерцая его то с радостью, то с печалью и, подобно самой природе, переживая то летнее, то осеннее настроение".